Сон в летнюю ночь

Приснилось мне, что сплю и вижу

Я сон о том, что вижу сон,

О том, что сплю и вижу сон я,

В котором снится мне, что сплю.

(Предположительно Лопе де Вега,

из неопубликованного)

Молодость… Как давно это было! Где вы, мои товарищи? Как весело мы жили, не умея быть врозь и находя друг друга без мобильников. Сколько выпито! А в перерывах – институты окончили.  С тех пор много воды утекло, жизнь всех развела по разным дорогам, да и жены разбивают мужскую дружбу. От многочисленных друзей юности остались единицы, с кем не оборвалась какая-то связь. Поэтому я так обрадовался, когда пришёл друг, с которым за минувший десяток лет пересеклись случайно лишь пару раз. Он пришёл не с пустыми руками – с бутылкой «Мартини».

– Поговорить надо. Понимаешь – не с кем, поэтому пришёл к тебе.

– Ты хочешь сказать, как Омар Хайям: «Лучше сердце обрадовать чашей вина, чем скорбеть и былые хвалить времена»?

– Нет, я не о том. Со мной произошло нечто невероятное. Ты веришь в сны? Я знаю, что не веришь, и я не верил никогда. А тут во сне привиделось такое, что я чуть не потерял веру в людей.

– Не темни, поясни, о чём ты.

– А вот послушай, только не перебивай меня. Мне приснился жуткий сон. Я вообще сны не запоминаю, но тут всё врезалось в память. Я знаю твою гадкую привычку заносить всё в блокнот, а потом клеветать на друзей в своих рассказах. Ты, конечно, запишешь и мою историю, но я не против, только не называй моё имя и не пори отсебятину.

– Хорошо. Буду записывать только оттебятину. Выкладывай, что случилось.

– Мне приснилось, что я умер. – И он откупорил бутылку «Мартини».

Я взял свой стакан и весь превратился во внимание, и вот его исповедь.

 

Кто хочет стать миллионером

– Умер я. Это я вижу во сне, будто я раздвоился: сплю и вижу себя на работе в моём кабинете. Случилось это прямо за рабочим столом – то ли инфаркт, то ли инсульт, то ли тромб оторвался, а может, всё сразу. Уронил голову на стол и умер. Тут вижу – входит мой зам, молодой и оборотистый, надёжный помощник, партнёр и член совета директоров моей фирмы. Мой верный оруженосец, всегда на подхвате, всегда прикроет тыл, я чувствовал себя за ним как за каменной стеной. Окликнул меня, подошёл. Вдруг побледнел, схватил меня за руку. Слышу, бормочет: «Скорую». Он схватил трубку, но вдруг остановился. «Рука холодная. Поздно скорую. Потом».

Я сплю и вижу какую-то неправдоподобную картину. Ключи от сейфа находятся в верхнем ящике стола, который я запираю. А ключ прицепляю к связке, которую ношу на поясе. Вдруг вижу, как он наклонился и отцепил ключи от ремня. Я хоть и сплю, но не могу прийти в себя от изумления. А он, между прочим, торопливо открывает ящик стола, берёт ключи от сейфа, в котором ничего нет кроме документов. Но есть маленькое отделение, где я храню личные бумаги. И, между прочим, некоторую сумму денег в валюте, принадлежащую лично мне.

И тут я вижу, что он обнаруживает деньги и не мешкая рассовывает их по карманам. Но денег так много, что в карманах они не умещаются. Откуда ни возьмись, на столе появился кейс, в него он укладывает пачки купюр и бормочет: «Ну надо же. Тут не меньше миллиона долларов».

Клянусь, этой суммы там не было, максимум тысяч пятьдесят. Но это же сон, и я смотрю, что будет дальше.

Он схватил кейс и сделал два шага к двери. И вдруг остановился как вкопанный. Портьера у окна зашевелилась, и из-за неё выглянула наша секретарша – невзрачное создание лет двадцати пяти.

– Видела?

– Не слепая.

– Молчи!

– Молчу. – Она вышла из-за портьеры.

– Чего ты хочешь?

– Хочу найти понимание.

– Ты на что намекаешь?

– Сами должны понимать. Надо поделиться.

– Это в каком смысле?

– В прямом.

– Ух ты какая! Не знал, не знал. До чего хитра.

– И я не знала, что вы такой. Не хитра, а умна.

– Короче: три тысячи. Вот деньги.

Он достает деньги. Она убирает руки за спину.

– За кого вы меня принимаете. За дуру?

– Пять тысяч! Семь! Десять! Десять тысяч зелёных, ведь это какая сумма для тебя! Тачку купишь! Говори, сколько ты хочешь?

Она скромно потупила взор, потом взглянула на него ясными глазами, и промолвила:

– Пополам.

Он поперхнулся, закашлялся, выпучил глаза

– Да ты что, белены что ли объелась! Сдурела совсем! Что за бред, ну возьми двадцать, тридцать тысяч, больше дать не могу! Ты пойми, мне эти деньги нужны, ведь фирма теперь на мне!

– Фирма тут не при чём. Впрочем, если фирма узнает… А пресса… Хотите заголовок: «Украли миллион долларов!»

– Да что ты несёшь, ну будь ты человеком! Ведь можно же договориться, ты дело говори! Возьми тридцать тысяч, не рублей, а долларов, сумасшедшие деньги! Больше не могу, не дам!

– Дадите, ещё как дадите. Иначе и вам ничего не достанется.

– Да ведь это аморально – то, что ты говоришь, это же шантаж.

– Ой, не могу, держите меня, я сейчас заплачу. Вы только что на моих глазах ограбили труп, обчистили сейф и учите меня морали. Но я не обижаюсь. Деньги эти теперь ничьи. Семье достанется ба-альшой счёт в банке и дивиденды, а это его заначка, про которую никто не знает. Вам выпал шанс, которым вы воспользовались. Как и мне. И шансы у нас равные.

– Ну что ты несёшь, давай договоримся по-хорошему. Вот тебе пятьдесят, целая квартира, и останемся друзьями.

– Оставим этот бесполезный разговор. Я, пожалуй, пойду.

– Постой, скажи, чего ты хочешь?

– Половину, и ни цента меньше. Но это ещё не всё. Из этих денег я внесу свой пай в уставный капитал компании, и вы мне дадите долю в двадцать процентов. Но и это ещё не всё.

Я вижу, как мой зам, бледный и почти невменяемый, пасует перед этой шантажисткой и, кажется, готов сдаться:

– Это не всё? А что ещё?

– Вы женитесь на мне.

– Я, жениться на тебе? Да ты совсем спятила! Посмотри на себя в зеркало! Пигалица! Мышь серая!

– Насчёт пигалицы я не обижаюсь, вы просто не видели меня в макияже и вечернем платье. Я одеваюсь просто, потому что на вашу зарплату не разгуляешься. А будут деньги, жить широко сумею и вам красивую жизнь устрою. Да, я не красавица, зато вы не будете ревновать. А любовь – стерпится, слюбится. Браки по любви недолги и редко бывают счастливы. Вы тоже не подарок – не очень-то вы деликатны с женщинами, от вас ведь ушла ваша толстуха, на которой дорогая одежда сидела как на корове седло. Вы на десять лет старше меня, но вы мне подходите. И детей заведём, я к этому расположена. Вам этот брак выгоден – у нас будет хороший семейный капитал, наша общая доля будет решающей, и с вашей деловой хваткой и моей рассудительностью мы упрочим дело, выкупим остальные паи и станем хозяевами фирмы.

А я сплю и вижу всю эту чепуху, и мне даже интересно, чем это кончится. Но когда я услышал, что эти двое уже почти сговорились, и моя компания перейдет в их нечистые руки, я закричал: «Не дам, не дам!»

Но мой крик услышала только моя жена – я разбудил её и проснулся сам. «Что с тобой, грабят тебя что ли во сне?». Как она угадала, она у меня такая чуткая и прозорливая.

А время было – два часа ночи, и я снова уснул.

 

Совет директоров

– Я опять уснул. Между прочим, мне хотелось посмотреть, а что будет дальше с этим миллионом. Знаешь, в детстве мне не раз снился тигр, и я его дразнил. А когда он настигал меня, я просыпался, а потом снова засыпал и опять опасно играл с тигром. Так вышло и сейчас: я увидел продолжение сна. Я снова вижу мой кабинет, но лица уже другие. Собрался совет директоров – в связи с моей смертью. Их всего четверо, в том числе и мой зам. Как ты сейчас поймёшь, у него с секретаршей всё сорвалось.

Слово взял старейший компаньон, пенсионер, в делах компании уже не участвует.

– Уважаемые коллеги, позвольте сказать два слова о безвременно покинувшем нас дорогом нашем председателе и директоре…

Я обалдел – этот язвительный старик, которого интересовали только дивиденды и ничего больше, понёс какую-то околесицу о моём вкладе в развитие бизнеса. О том, что я как кормчий провёл корабль свозь бури кризисов и вывел компанию на светлую дорогу успеха. О том, каким уважением и даже любовью я пользовался в коллективе. О многочисленных грамотах и наградах, за которые я хорошо платил ради рекламы компании. В общем, я бы и во сне прослезился от умиления, если бы не знал, что всё это враньё.

– Однако ж, господа, к делу, – заговорил второй компаньон. – Обнаружилось важное обстоятельство – в сейфе лежали неучтённые деньги, очень большие. Надо разобраться, почему это пытались скрыть от нас…

Мой заместитель тут же его перебил (надо сказать, что эти двое между собой не ладили):

– Я ничего не скрывал, деньги я пересчитал и положил обратно в сейф. А если вы верите наговорам секретарши, то это всё ложь. Это она подбивала меня спрятать деньги и их поделить. Она даже намеревалась влезть к нам в компаньоны. Это сумасшедшая, взбалмошная девчонка, я её уже уволил.

– Тем не менее тут много неясного, – продолжил свои подозрения его оппонент. – Во-первых, вы должны были поставить нас в известность о скоропостижной смерти директора, вызвать нас и вскрыть сейф в нашем присутствии. Но вы вскрыли сейф в одиночку, и вас случайно увидела секретарша. Она сказала, что вы хотели их присвоить и предлагали ей деньги на квартиру, чтобы она молчала.

– Вы не верите мне, своему компаньону, а верите это фантазёрке, глупой девчонке, которая все выдумала? Тут нужны доказательства, а их нет. Ваши подозрения ни на чём не основаны, обвинять честного человека просто неэтично.

Тут в разговор вступил четвертый компаньон:

– Да бросьте вы эти разговоры, к чёрту этику! Перед нами миллион долларов, взявшийся неведомо откуда. Хотя я могу предположить, откуда он взялся. Мы свои люди, и мы знаем, что в конфиденциальных денежных отношениях с партнёрами не всё включается в договора, они иногда рассчитываются наличными, и кое-что прилипает к рукам. Так, по мелочи, наш директор скопил миллион. А кто из нас этого не делал бы? И я бы скопил.

Второе. Про эти деньги никто не знал, значит, для нас они не существовали. И вот наш доблестный зам, человек деловой, надо отдать ему должное, увидел этот миллион. Что ему теряться? И кто бы из нас растерялся? Да и я бы хапнул этот клад и никому бы не сказал. Только я был бы более предусмотрительным, чем наш молодой и не очень опытный коллега, уж у меня никакая секретарша ничего бы не подглядела. Идёшь на дело, так запирайся на ключ! Да если мы будем впадать в этику, в интеллигентские колебания, какие мы тогда деловые люди? Да мы этак и компанию разорим, всё пустим по ветру!

Резюмирую. Деньги, ясное дело, скоплены на делах фирмы, это излишек, который учёту не подлежит. В общем так: мы честные люди, и мы должны договориться. По двести пятьдесят тысяч каждому, и делу конец, и чтобы всё было шито-крыто!

Потрясённый его логикой, я проснулся. Глянул на часы – четыре утра. Голова с недосыпа тяжёлая, я уронил её на подушку и снова уснул.

Прощание

– Я снова уснул, и вижу себя в своём доме лежащим в гробу. А вокруг меня какая-то толпа, человек сорок, все женщины в чёрном. Вот моя полная скорби жена, два серьёзных сына, брат с женой, свояченица с мужем. А кто остальные? Оказалось, все мои родственники. Откуда их столько? В коридоре говор в полголоса, шепчутся. Я хоть и покойник, а всё слышу каким-то шестым чувством. Кто-то шепчет, что я умер скоропостижно и никакого завещания не оставил. Говорили также про секретаршу, которая якобы сообщила моей жене про миллион долларов в сейфе, та сказала своей сестре, моей свояченице, та ещё какой-то родственнице, и пошло-поехало. В итоге собралась толпа родственников.

Тут мой брат говорит свояченице:

– Закрой дверь, не пускай больше никого. Откуда они берутся, эти родственники? Я тут никого не знаю.

Он говорил тихо, но его услышали. Какой-то тип пробурчал ему на ухо:

– Не препятствуйте родным отдать последний долг усопшему родственнику, которого все любили и которым гордились.

– А вы кто такой? – вполголоса возмутился брат. – Двоюродный племянник троюродного дяди? Седьмая вода на киселе?

– Вы что же, рассчитываете поделить его наследство без нас? Не выйдет! Если вы будете нас игнорировать, мы заявим свои права через суд.

– Какое наследство? Вы обалдели, что ли? Он совладелец компании, которая не приносит прибыли, он жил на зарплату!

– Ха-ха, на зарплату! А миллион долларов, найденный в сейфе?

Брат зашипел, что надо уважать покойника и не омрачать его проводы на погребение гнусными разговорами о расчётах. Ему отвечали, что надо иметь совесть, по-честному делиться, отдать что положено родственникам и не доводить дела до суда.

Откуда ни возьмись, к гробу протиснулась какая-то женщина, и подняла руку, требуя внимания.

– Прошу сказать. Я медсестра из санатория «Отрадное», покойный у нас лечился пятнадцать лет назад. Я больше чем родственница – я мать его ребёнка… Лично мне ничего не нужно, я прошу для сына. Дайте ему возможность получить образование! Я на всё пойду, я потребую эксгумации и генетической экспертизы!

До этого я был спокоен и уверен, что я сильный человек и эти приснившиеся тени не причинят мне тревоги. Но тут не стерпел, даже лежа в «деревянном тулупе». Я опёрся на локти, сел в гробу и закричал:

– Врёт она, врёт! Не верьте этой лгунье! Не было этого, она аферистка!

Все оцепенели в ужасе, но только на секунду. Женщины истерически закричали, поднялся невообразимый шум, все бросились бежать, но застряли в дверях…

От возмущения я проснулся окончательно. Было ясное утро, фантасмагория растворилась в солнечном свете, наваждение сна исчезло. И я почувствовал, как по всему телу разливаются жизнь и теплота.

 

Сон в руку

– Вот и весь сон, – вздохнул мой товарищ, разливая по стаканам остатки «Мартини». – Хочешь верь, хочешь нет. Да только на этом всё не кончилось. Сон оказался в руку. Я уже запутался – где сон, а где действительность.

В этот день прихожу на работу пораньше. Секретарша уже на месте. Я её не узнаю: впервые вижу её стильно одетой, с распущенными пышными волосами, а не со скромным пучком, и с сияющими глазками – подведёнными, конечно, вся благоухает, будто из парикмахерской. Элегантная, женственная, даже симпатичная.

Интересуюсь: что произошло, что такое с вами? Отвечает: пришла просить, чтобы отпустили, дали расчёт в день подачи заявления. Спрашиваю, чем мы не угодили. Сказала, не сидеть же тут вечно секретаршей с её дипломом. Это понятно, говорю, а что с вами, что за перемены, я вас не узнал. Она отвечает:

– Да так, ничего особенного, просто я вышла замуж. – А сама сияет от счастья.

Я остолбенел, по спине побежали мурашки, в голове зашевелилось нехорошее предчувствие, спрашиваю:

– За кого?

Она мой вопрос пропускает мимо ушей и говорит:

– У меня к вам просьба: отпустите Сашу в отпуск, мы уезжаем в свадебное путешествие.

– Какого Сашу?

– Да Александра Петровича, вашего зама. Какой вы непонятливый. Все знают, а вы как с луны свалились. Мы через неделю вылетаем, уже и билеты на руках.

Я бросился в свой кабинет, отпираю ящик стола – ключи от сейфа на месте. Открываю сейф, деньги на месте, пересчитываю – ровно пятьдесят тысяч, как одна копейка. На мгновение стало жалко, что миллион только приснился…

Но это только в первую минуту. А потом – стало мне противно. Я конечно, рад, что и мой зам и секретарша, которая теперь его супруга, оказались вне подозрений, которые мне приснились. Но мне стало противно, что оказался прав компаньон, когда догадался – опять же в моём сне, что эти деньги прилипли к рукам из чёрного нала. Честное слово, не могу больше видеть эти доллары. Сгрёб я их и отнёс в бухгалтерию, попросил оприходовать в графе «прибыль».

И почувствовал облегчение. Хорошая семья, интересное дело, хорошие друзья и спокойная совесть – разве это не всё, что нужно для жизни?