Показать больше

Generic selectors
Exact matches only
Search in title
Search in content
Post Type Selectors
person

Удивительные истории. Автор В. Вальков

Удивительные истории
24 июля, 2015 3755 Просмотров
Поделиться

Удивительные истории. Автор В. Вальков

Страшный случай, произошедший с одним рыболовом

Сейчас во многих частных фирмах распространился обычай встречать Новый год в кругу сотрудников, это называется корпоратив. Но в нашей фирме почти все мужчины, все женатые, и мы Новый год проводим в семейном кругу, это святое. Зато на Рождество мы дружно покидаем семьи и уезжаем всей компанией на целую неделю на рыбалку, на наш заветный водоём. Для нас это и есть корпоратив. С праздничным настроением, хорошим застольем с выпивкой, и, между нами говоря, с утренней опохмелкой. Лично я такого не одобряю, но товарищи настаивают на этом из чистого суеверия: говорят, что если утром не поднять тост за полосатого, то днём клевать не будет. И, конечно, с рыбацкими рассказами. Вот какую удивительную историю рассказал мне мой товарищ, когда мы в прошлом году собрались вместе (в этом году тоже поедем). Передаю этот рассказ от его лица слово в слово.

Она меня ненавидит, я знаю. Сколько ни встречался с нею, каждый раз видел это в её глазах. Она ненавидит меня всеми фибрами души, всем своим существом, всей боковой линией.
Напрасно думают, что пойманная рыба не испытывает эмоций и её глаза ничего не выражают. О, это совсем не так. Только в тёмных глазах налима и на его безобразной морде я видел тупое безразличие к судьбе. Остальные рыбы, полагаю, испытывают к вам вполне определенные чувства. Даже карась, «рыба мирная и к идеализму склонная» (по выражению М.Е. Салтыкова-Щедрина) и тот имеет выразительную физиономию. Вынутый из воды, он смотрит на вас незлобиво и покорно. Кротость эта обманчива: опущенный в садок, он тут же норовит проделать дырку или выпрыгнуть из сетки, и это нередко ему удаётся. У плотвы глаза просто глупые – мол, сейчас погладят по головке и отпустят. Окунь недоволен и ужасно сердит: дайте ещё погулять, не нагулялся. Глаза леща, сдавшегося после долгого сопротивления, исполнены пережитого ужаса. У судака глаза стекленеют, как бы говоря о бренности бытия – судьба индейка, а жизнь – копейка.
И только у пойманной щуки в глазах – злоба и ненависть.

Удивительные истории

Она досаждала мне всю жизнь, с самой первой рыбалки. Первая рыбалка – это как первая любовь, она не забывается. Тогда, на реке Дубне, куда меня почти насильно затащили друзья, я таскал на удочку мелкую рыбешку. Вдруг прямо у берега прошла длинная рыбина, остановилась на мгновение, недобро посмотрела на меня и ушла, как-то по-женски вихляя всем телом. Сердце мое дрогнуло, и с этой минуты я знал, что встречи с ней, рано или поздно, мне не избежать.
Однако спиннингистом я не стал. Из моего рассказа вы поймете, почему я специально на эту крупную сильную рыбу не охочусь, а как любитель-дилетант ограничиваюсь более распространенной некрупной рыбёшкой – летом карась, зимой в основном окунь и небольшой судачок.
Тем не менее щука, особенно на зимней рыбалке, постоянно попадалась мне на пути, везде подстерегала, «и бегала за мной она, как тень иль верная жена». Не счесть, сколько блёсен я потерял, сколько порвал снастей, вовсе не имея намерения поймать щуку. Сижу у лунки и мирно ловлю окуня, и вдруг хвать… Или леска щелкнет, оборвавшись, или шестик удочки пополам. Такое у многих случается, но не так часто, как это бывает со мной. Просто крест несу. Ненавидит она меня.

Удивительные истории

Перед самым Рождеством готовились мы к выезду на ледовые каникулы. Сборы затянулись, я тысячу раз проверял и перепроверял свой багаж, проигрывал в памяти, не забыто ли что-нибудь важное – ну там блёсны, балансиры, вольфрамовые мормышки, или кевларовые поводки, или запасные ножи к ледобуру… Да не забыть самоновейшие приманки – бледбейты и раттлины.
Усталость навалилась незаметно, и в какой-то момент я потерял ощущение реальности. А только вижу знакомое озеро, и лёд уже толстый, а я всё сверлю, сверлю и сверлю одну и ту же дырку. Как вдруг лёд проваливается и меня течение потащило куда-то в глубину.
В принципе меня это не испугало – ситуация знакомая, только на этот раз мне почему-то не хотелось поскорее выбраться на поверхность, а ужасно подмывало разведать, где она, рыба, зимует и где лучше сверлить, чтобы попасть сразу на её зимовальную яму. Тем более что холода я не почувствовал и дышалось под водой почему-то легко – я даже не соображал, что плыву без скафандра, без гидрокостюма, без кислородной маски.
Вдруг слышу торжествующие крики:
– Ага, попался! Вот он! Держи его, ребята!
Откуда ни возьмись, окружили меня какие-то странные рожи, впрочем, до боли знакомые. Тут меня осенило: да это же рыбьи морды, только большие. Вот лупоглазые окуни злорадно таращат свои нахальные гляделки, пара налимов выпучили отвратительные глумливые глаза и разинули рты до ушей.
– Попался, голубчик! Теперь не уйдёшь!
Тут я разглядел ещё и стайку мелких рыбешек, сплошь покрытых колючками. Ба, да это ерши! Они подплывают совсем близко, наскакивают на меня, колют в бока.
– Осторожней, что вы колетесь! – кричу я. – Больно же, черти полосатые!
Но куда там – ершей мои вопли только подзадоривают, а тут и окуни ещё шире развернули свои жуткие колючие перья, и налимы ещё шире разевают свои отвратительные пасти и показывают глоточные зубы.
– Тащи его, ребята, прямо к Емельяне Моревне!
Подхватили они меня под бока, сопротивляться бесполезно – кругом колючки, впивающиеся при малейшем движении.
Потащили меня по дну, а дно-то все завалено мусором. Боже мой, чего тут только нет! Бутылки и банки, ящики и коробки, колёса и шины, старые холодильники и стиральные машины, сломанные моторы, автомобильные мосты и прочий лом. Просто какой-то склад ненужных вещей.
И вот привели меня на глубокий плёс, а в середине некое возвышение. И на этом бугре по бокам в виде стен расставлены старинные холодильники знакомых марок – ЗИЛ, «Апшерон» и «Розенлев», заднее ограждение образуют несколько автомобильных кузовов, а внутри в порядке расставлена мебель – стулья со сломанными спинками, автомобильные сиденья, деревянные скамейки. Получилось что-то вроде подводного красного уголка или, лучше сказать, конференц-зала. И весь этот интерьер, если можно так выразиться, сотворён из мусора или утиля, собранного на дне водоёма.
В самом же центре на огромном колесе от самосвала установлено кресло с большой спинкой, и на этом кресле в грациозной позе восседала… огромная щучища.
Не могу передать моего восхищения! До чего хороша была это рыба! Тёмная спина, широкие пятнистые бока, шикарная белая манишка и роскошное сытое брюхо, несколько на сносях – очевидно, полное икры. Она сидела в кресле, опираясь на плавники, мощный хвост спускался вниз и упирался в дно, и всю эту изумительную фигуру венчала огромная голова с перламутровыми щеками и выразительными злющими глазами. Суп из такой головизны можно подавать и в ресторане. Не имея шеи, она тем не менее легко поворачивала голову направо и налево, повелительно оглядывая всё вокруг. На голове у неё было что-то вроде венца, а в жаберной крышке сверкало золотое кольцо. Я читал где-то, что в прежние времена именно так метили щук в царских прудах, чтобы узнать их возраст. За поимку щуки с золотым кольцом, на котором выбито имя царя, полагалась смертная казнь. И я совсем оробел.
А вокруг щуки угодливо суетились её, я полагаю, дворовые. Лещи обмахивали барыню широкими хвостами, обеспечивая приток свежей воды, многочисленные ерши очищали её жабры от паразитов, налимы почёсывали у неё под плавниками, раки чистили хвостовой плавник, окуни подгоняли рыбью мелочь к её морде, опасаясь, впрочем, приближаться слишком близко. Время от времени щука делала как бы вдох, сглатывая порцию воды, а с нею и стайку рыбок, иногда вместе с не слишком осторожным окуньком. Прочие, не унывая, продолжали свою работу.
Тут выступил вперед один из налимов – начальник моей стражи, которая привела меня сюда.
– Владычица Емельяна Моревна, преступник арестован и взят под стражу. Только прикажите – мы ему покажем, где раки зимуют.
Вот те раз! Прямо «по щучьему веленью», только навыворот! Там Емеля щуку поймал, а тут щука, такая же всемогущая, одновременно и в роли Емели, не она в моих руках – я в её воле!
А стража вся загалдела: «Прикажи, владычица!». Я и не предполагал, что рыбы вовсе не безмолвны и могут поднять такой шум. Эта самая Емельяна Моревна широким жестом хвостового плавника восстановила тишину. Она посмотрела на меня острым глазом, очень сурово, и спросила:
– А что, несносный, ты делаешь в моём имении? – И обращаясь к придворным, пригласила их занять места: – Рассаживайтесь, стульев всем хватит! Сейчас мы заслушаем непрошенного гостя или, лучше сказать, пресс-конференцию проведем и узнаем – доколе? Доколе мы будем терпеть такие убытки? Доколе это будет продолжаться?
Она раскрыла огромную пасть с многочисленными рядами острых зубов, да ещё с огромными клыками, которые хищно клацнули при этом, и я совсем оробел, даже речи лишился. Она между тем продолжала:
– С чем пожаловал, коварный? Уж не с блесной ли, как это у вас заведено?
Я молчал, как рыба. Тут ко мне подскочили ерши и больно кольнули в бока, что помогло мне прийти в себя. Почему-то вспомнилось прочитанное где-то указание одного знаменитого психотерапевта, что в сумасшедшем доме с пациентами надо изъясняться их же понятиями. То есть если больной говорит, что он Наполеон, то надо обращаться к нему «ваше величество». И я ответил как можно учтивее:
– Высокочтимая боярыня, я пришёл сюда поблеснить, то есть на рыбную ловлю.
Тут опять поднялся шум, все кругом загалдели: «Душегуб, разбойник, злодей, убивец!..» Щука подняла правый плавник, и всё стихло.
– Высокочтимая – это в каком смысле, уж не в кулинарном ли? Нельзя ли узнать, на какую рыбу ты охотишься?
Врать мне не понадобилось.
– Я ловлю в основном окуней. И блёсны у меня именно окунёвые.
Емельяна Моревна вздохнула:
– Окунёвые, говоришь? Чем они отличаются, например, от… щучьих?
– Щучьи блёсны крупнее, боярыня, я их избегаю…
Тут глаза щуки блеснули знакомой мне злобой:
– Зато я не избегаю! Какая разница, большие они или маленькие, когда они пляшут перед глазами и сами просятся в рот! Сколько я их выплюнула потом, сколько раз рот ранила! А то ещё в горле увязнет…

Удивительные истории

Тут Емельяна взяла себя в руки и уже спокойным тоном спросила:
– Ну а если честно: приходилось щуку-то вылавливать?
– Специально щуку не ловлю, но – приходилось, потому что щука иногда берёт окунёвую блесну.
Тут подскочил окунь-горбач и нервно так закричал:
– Поздравляю вас соврамши! Врёт как сивый мерин и не краснеет! Чистый езуит! И блёсны у него крупные, судаковые, и жерлицы он ставит, а это – чисто щучья снасть.
Предатель этот окунь. Кому как не ему знать, что вот уже года три я почти не хожу на окуня – только по первому льду, а к Новому году перехожу на другую рыбу – а именно на судака. Ну, думаю, погоди, полосатый, попадёшься ты мне по последнему льду. Уж я тебя пощекочу ножичком на разделочной доске…

Удивительные истории
Щука нахмурилась.
– Ты, значит, соврал. А знаешь ли, что за это бывает? Правду ли сказал окунь, что ты жерлицы ставишь?
– Нет, боярыня, окунь сказал неправду. Лет пять уже как я не ставлю жерлиц. И жерлицы ставил там, где попадаются судак и налим. Конечно, и щука тоже. Но давно бросил это занятие. Теперь хожу только с блесной. На окуня или на судака. В последние годы больше на судака.

Удивительные истории

Емельяна мрачно так спрашивает:
– Значит, щуку ты ловил и на блесну, и на жерлицы. Что ты делал с пойманной рыбой? Жарил, варил уху или, может быть, коптил?
Я почувствовал себя как преступник на суде, не знающий, что известно следствию и на что намекает безжалостный судья. Но интуитивно понимал, что врать смысла не имеет, и я ответил:
– Боярыня, каждая рыба требует своего подхода, своего способа приготовления.
– Что же ты считаешь подходящим для щуки? Сковородку?
– Видите ли, сковородка – идеал для карася или окуня, – и я кивнул в сторону окуня, которому это не понравилось. – Идеал для щуки – духовка. А головизна – в кастрюлю на уху. Изумительная уха получается, особенно с зеленью и чесноком.
Емельяна смотрела на меня в упор, видимо, поражаясь моей наглости.
– Ну а щучья икра? Что ты делаешь с икрой, такой-сякой, разбойник?
– Не могу солгать, боярыня, – щучью икру солю. Из наших рыб ни у какой другой нет такой икры. Вкусна и полезна. В народе говорят: икра щук – от семи недуг.
На мгновение забывшись, невольно бросил алчный взгляд на её полное брюхо. Украдкой. Но Емельяна мой взгляд перехватила, и как мне кажется, это ей польстило. Тут я почувствовал, что мои дела не так уж плохи.
— Да-а, — вздохнула с грустью Емельяна. – Что наша жизнь? Икра… — И она опять обратилась ко мне: — А знаешь, несносный, почему я до сих пор тебя слушаю? Почему не отдала тебя слугам на растерзание?
Я терялся в догадках.
– Потому что ты перешел на ловлю судака. Этого вражину давно надо попридержать. Уж больно он расплодился, всю акваторию занял. Управы на него нет. – Вдруг губы её задрожали, и она плаксиво запричитала: – Молоди моей разгуляться негде, судачье отродье весь корм подбирает…

Тут она обратилась к собранию и уже твёрдым голосом заговорила:
– Вот видите, и последний злодей способен на добрые дела. Правильно говорят: нельзя всё мазать одной чёрной краской. Не везде торжествует зло, и есть ещё правда на этом свете.
Я уже воспрял духом, но тут она снова спросила:
– Почему же все-таки ты предпочитаешь ловить судака?
Ощущение опасности исчезло, и, потеряв бдительность, я ответил:
– Судак в кулинарном отношении – царская рыба. Он годится и на уху, и на жарево, и в духовку, и на заливное. Мясо чистое и не пахнет тиной, как у щуки. После судака щука – не тот харч.
– Что-о-о!!! – Щука аж подпрыгнула от возмущения. Слуги прыснули в разные стороны. Я понял, что одной неосторожной фразой всё испортил.
– Что ты сказал, злодей? – продолжала рассвирепевшая Емельяна. – Щука, говоришь, не тот харч!? По сравнению с судаком!? Болотом, говоришь, пахнет!? Ребята, тащите его в самую глубокую яму! – Емельяна прямо-таки задыхалась от злобы. — Ишь какой привередливый, щука ему – не тот харч, судака ему подавай! Пусть посидит на одной селедке, а пить ему не давать! Я тебе покажу, какая рыба царская! Ершей ему за пазуху!
На меня набросилась вся полосатая и колючая братия во главе с налимом, с испугу я вскрикнул и начал отбиваться руками, отталкивать от себя мерзкого скользкого налима… Тут ко мне неожиданно вернулось ощущение реальности, и я услышал голос жены:
– Ты чего толкаешься! Кричит во сне как полоумный, и ещё дерется. Чуть с кровати не столкнул. Совсем спятил со своей рыбалкой.
– Извини, пожалуйста – страшный сон приснился. Я больше не буду.
Жена ещё ворчала: мол, завтра Рождество, все люди как люди, готовятся к празднику, и у него одна рыбалка на уме…
Но я уже снова уснул. И опять вижу моё озеро, и снова сверлю, сверлю…

Автор В. Вальков Издательский дом «Эра Пресс»

Удивительные истории. В. Вальков выпуск №3

Удивительные истории. В. Вальков выпуск №2

 

Поделиться

Читайте также

Николаев Юрий Александрович

Советский и российский телеведущий
Народный артист Российской Федерации
Член Союза журналистов Российской Федерации
Дважды лауреат премии Союза журналистов России
Член Академии Российского телевидени

ЧЕЛОВЕК НЕУЁМНОЙ ДУШИ И НЕУСПОКОЕННОСТИ

Фаина Николаевна Зименкова — педагог, журналист, поэт, кандидат педагогических наук, доцент, член-корреспондент Академии педагогических и социальных наук (АПСН), член Российского и Международного союз

Есть запас прочности, чтобы идти вперёд

Дядя Сэм: «Голливуд вам запрещаю, уран ваш покупаю»
Старинная мудрость: никогда не угадаешь, где найдёшь, где потеряешь. Мы в этом убеждаемся уже не первый год.

Шадрина Ольга Владимировна

Директор ЧОУ НОШ «Счастливое детство»
Член Общественной палаты Краснодарского края
Руководитель Региональной экспертной группы «Национальная социальная инициатива» при АСИ
Председатель комитета по обр