Удивительная история!.Совестливый -Чистая совесть есть постоянный праздник.

Удивительная история !.Совестливый —Чистая совесть есть постоянный праздник.

В. Вальков

 

 Сенека

 

Эта удивительная история, которую я записал с чужих слов, принесла мне одни огорчения и упреки во вранье – все, кому я ее пересказывал, смеются и не верят, что так было на самом деле. Но все же я решил предложить ее читателям, чтобы они убедились, что это похоже на чистую правду, если не на все сто, то как минимум на девяносто процентов. А если некоторые факты не соответствуют действительности, то это вина не моя, а того, от кого я услышал эту удивительную историю, ибо люди, передавая что-нибудь интересное из уст в уста, всегда приукрашивают и перевирают. Впрочем, судите сами.

 

Чернокнижник

Возвращаясь из командировки в Пекин, Чернов взял билет до Самарканда, где он мечтал побывать. Перекресток культур и жемчужина Востока, столица Тамерлана заворожила его. Но больше всего ему хотелось посмотреть восточный базар. Как и тысячу лет назад, здесь купцы торгуют, ремесленники работают.

Поражали пестрота и богатство красок, необыкновенное изобилие жаркого Востока, разнообразие изделий местных умельцев, которые на ваших глазах показывают свое искусство. Вот где еще не разучились работать руками. Продавцы доброжелательны, с радостью торгуются. Отведав самые вкусные в мире узбекские лепешки и восточные сладости, пошел в ремесленные ряды. Его внимание привлек сидевший поодаль от общего ряда продавцов очень старый узбек в тюрбане. Он держал на раскрытой ладони довольно невзрачное колечко, по-видимому, серебряное, простой выделки.

– Чем торгуете, почтенный аксакал? – спросил Чернов.

Старик посмотрел исподлобья, и ответил на русском языке:

– Я продаю колечки своей работы. Много их я наделал, но уже все продал. Осталось одно, которое никто не хочет покупать.

Чернов глянул на колечко – оно было совсем неказистое, с простеньким орнаментом. Старик, поняв, что покупатель сейчас уйдет, стал объяснять:

– Знай, что я старый чернокнижник, и мои колечки со значением. Когда-то я был молод и обладал всеми пороками, свойственными человеку, жил соблазнами и страстями. Я занялся черной магией и научился избавляться от них, делая магические колечки. Каждое заключало в себе качество, от которого я хотел избавиться – хитрость, зависть, алчность, тяга к вину, наглость и нахальство, злоба и недоброжелательство, равнодушие и жестокость. Но избавившись от этих недостатков, к старости я ничего не скопил и совсем обнищал, так что порой и есть нечего. Тогда я пришел сюда и принес на продажу эти колечки, и у меня все расхватали и просили еще. Люди хотят соблазнов и наживы, хотят быть лгунами и обманщиками, жадными и жестокими, чтобы успешно надувать, обманывать и красть… А это последнее колечко – моя совесть – никто не хочет покупать. Если желаешь, уважаемый, купи это колечко, и ты обретешь чистую совесть.

– Как это понимать?

– А так, что пока ты будешь носить это колечко, тебя не покинет совесть, и ты будешь жить и поступать по справедливости. Только не снимай его никогда, и ты будешь честным человеком. Твоя совесть будет во всем руководить тобою. Это мало ценится сегодня, но во все времена ничто не было так уважаемо в людях, как совесть и честность.

– Почему же вы решили продать свою совесть?

– На что мне она? Я уже дряхлый старик, мне немного осталось. Продавать мне больше нечего. Много чудес я знал, да все позабыл, теперь ничего не делаю.

Старик просил за колечко тысячу русских таньга, и Чернов купил его из чистого любопытства. «Носи его не снимая, да не потеряй», – напутствовал его старик.  

 

Говорить всем правду

Через три дня Чернов был уже на службе. Как коммерческий директор фирмы, производящей контрольно-измерительные приборы и автоматику для непрерывных технологических процессов, он вел дело по контракту на поставку крупной партии изделий предприятию, производившему модернизацию производства. Договор поставки был подписан, дело было за малым – получить предоплату и сдать готовую продукцию. Контрагент проявлял нетерпение. Сумма был внушительная, и генеральный директор отметил сделку, которую провел Чернов, как несомненный успех.

С утра, как обычно, Чернов просматривал новости в гугле. Вдруг он воскликнул:

– О, что творится, что творится! Какая коррупция среди военных!

Сидящие рядом коллеги заинтересованно повернулись в его сторону.

– Конгресс США выделил триста миллионов долларов на восстановление Багдада, а генералы из военной администрации рассовали их по карманам!

– Так это же американские генералы, – заметил коллега.

– Какая разница! Бесчестность всегда возмутительна, где бы она ни проявлялась.

Коллеги как-то странно посмотрели на Чернова и потеряли интерес к новости. Стояла жара, на каждом столе стояли бутылки с колой, фантой или квасом. Один из сотрудников сказал, что прохладительные напитки не утоляют жажду, а возбуждают ее. При этом он заметил, что это делается специально.

– С какой целью? – спросил удивленный Чернов.

– Чтобы увеличить продажи. Сильнее жажда – больше покупают.

– Но ведь это подло! – возмутился Чернов.

Это восклицание вызвало приступ общего веселья.

Тут прибыл представитель фирмы-контрагента, чтобы получить документы, необходимые для предварительной оплаты по контракту и вывоза продукции – счета, бланки строгой отчетности, накладные. Вместо того, чтобы идти с ним в бухгалтерию, Чернов, нахмурившись, сказал ему:

– Я на вашем месте не торопился бы с предоплатой. Дело в том, что прибор инновационный и еще не доработан,  в серийных экземплярах обнаружен брак. Необходимо время, чтобы все исправить, я сообщу вам, когда это будет сделано.

Клиент очень удивился и ушел обескураженный.

Чернов тут же позвонил главному бухгалтеру.

– Вы готовите авансовые платежи за квартал по НДС и налогу на прибыль в налоговую инспекцию. Уведомляю, что ожидаемая предоплата в этом квартале не будет получена, так как большая партия продукции не будет реализована.

Все знали, что в этом квартале бухгалтерия могла свести дебет с кредитом только в случае получения срочной предоплаты. Значит, под угрозой и квартальная премия. Произошедшее тут же стало известно генеральному. Тот призвал Чернова к ответу и разговаривал весьма сурово.

– Почему срываете удачную сделку? Прибор пошел в производство, крупная партия готова к отправке. Вы затормозили поставку, а главное, отказались от предоплаты. Кто вас уполномочил? Почему вы поставили бухгалтерию в дурацкое положение?

– Но ведь мы гоним брак, который будет обнаружен.

– Что такое? – удивился директор. – Вы прекрасно знаете, что прибор дорабатывается и скоро брака не будет. Дефектные изделия мы обменяем по рекламации, что предусмотрено договором. А выкладывать клиенту и налоговикам нашу внутреннюю проблему – это что, по-вашему? Этак вы всех партнеров распугаете!

Генерального больше всего бесило, что фирма лишилась крупной суммы денег, из-за чего может пострадать финансовое положение и само производство, да и прибыль по контракту была бы немалой. Но Чернов стоял на своем:

– Ведь это обман. Мы обманываем клиентов, пренебрегаем честностью и из-за этого теряем больше, чем приобретаем. Обманывая других, мы больше обманываем себя.

– Что-о-о? – директор окончательно впал в изумление. – Вы, что, белены объелись? Кто это говорит? Член совета директоров! А зарплату, а дивиденды получать честность вам не мешает? Его совесть заела! – Тут он совсем рассвирепел: – Вы мне бросьте эти замашки! Или немедленно верните клиента, или внесите в кассу недополученные двадцать миллионов рублей, которых у вас нет и никогда не будет. Или я отстраню вас от должности. Либерал! Гнилая интеллигенция!

Тут расходившегося генерального директора позвали обедать, и он указал Чернову на дверь. Точность во всем – его принцип, и он никогда никуда не опаздывал ни на минуту.

Надо упомянуть еще одно событие этого дня, с трепетом ожидаемое Черновым. Проходя по коридору, он столкнулся с Елизаветой Константиновной (о ней речь впереди). Она распахнула очи, но Чернов свои глаза отвел в сторону и молча обошел ее стороной, оставив женщину в состоянии, близком к шоку. Чернов мучительно пережил эту встречу, но выдержал характер.

 

И все алмазы в каменных пещерах…

Тут надо сделать небольшое отступление, чтобы внести ясность. Елизавета Константиновна была юристом, все звали ее Лизой, а Чернов – Луизой. Красивая молодая женщина была слегка меланхолична (возможно потому, что разведена), и это выражение постоянной задумчивости, делавшее ее похожей на Марлен Дитрих, очень нравилось ему (он любил старое кино). Но у него и в мыслях не было влюбиться.

Весной накануне 8 Марта в заводоуправлении был организован корпоратив с шампанским, и сотрудники, зная, что Чернов балуется стишками, попросили его выступить с поэтическим поздравлением, чтобы порадовать женщин. Из тщеславия он легкомысленно согласился, не догадываясь о последствиях, и заранее набросал несколько строк.

Десять столов были сдвинуты в один, украшенный букетами цветов, и за ним уселся весь персонал заводоуправления, с празднично одетыми дамами, взволнованными и особенно милыми в этот день, поскольку в другие дни на них обращают мало внимания. И вот, когда бокалы наполнились шампанским, Чернову было предоставлено первое слово. Он торжественно продекламировал:

 

О, женщины!

Все звездные миры, все царства,

И горы золота, и пряности всех Индий,

И все алмазы в каменных пещерах,

И жемчуг в море полудённом,

Не стоят ничего в сравненьи с вами!

Будь я богатый баснословно Шейлок,

Я все отдал бы за один лишь взгляд любимой

За благосклонный – вот ей бы и отдал!

 

Тут он посмотрел на Лизу, которая сидела напротив и слушала, раскрыв рот – она вообразила, будто эти слова адресованы именно ей. Чернов продолжал свой тост:

 

Такие мы, мужчины – на все готовы ради вас!

Сегодня пьем за ваше сердце золотое

И наше сердце отдаем – возьмите и заприте в клетку

Своей груди. Пусть вам оно поможет

Переносить всю тяжесть бытия

Хотя б сегодня!

 

Все зааплодировали, похвалили за такой галантный тост и повскакали с мест, чтобы стоя выпить вместе с женщинами за их золотые сердца.

Эти двусмысленные вирши кому-то могут показаться льстивыми и лицемерными, но они покорили молодую женщину. Лиза была чувствительная  и романтическая натура – в скучных буднях и окружающей атмосфере ей не хватало поэзии и красивых слов. И она, очень разборчивая и пренебрегавшая мужским вниманием, испытала к этому интеллигентному человеку некую тягу, если не сказать влечение, а уж он-то давно созрел для взаимности.

Поначалу от одного намерения «завести шуры-муры» его коробило, но, поразмыслив, он рассудил, что женщина, с философской точки зрения – стихия, которую избежать нельзя и от которой никуда не денешься. И в самом деле, женская красота – страшная сила, колдовская, способная и самого стойкого совратить с пути истинного. Уклониться было невозможно, и на этом он поладил сам с собой. Он оставил колебания и сказал себе, как Раскольников перед преступлением: «Кто я – тварь дрожащая или право имею?» Скажем для краткости: «преступление» состоялось, но в такой тайне, что об этом никто не догадывался, все было шито-крыто.

 

Наша – лучше всех

Но вернемся к событиям дня, когда произошло объяснение с директором, которое ничего хорошего нашему герою не сулило. Натурально, Чернов явился домой после работы слегка обескураженный, хотя и не усомнившийся в своей правоте. Он недоумевал, почему его никто не понимает и даже не считает его поступки честными. Тем не менее он решил не откладывать разговора с женой, на который твердо решился.

– Алевтина, нам надо поговорить.

– Говори, дорогой. Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что это больше никогда не повторится.

– Что не повторится?

Чернов собрался с духом и выложил мучившую его тайну:

– Понимаешь, бес попутал. Я увлекся одной женщиной – из нашего заводоуправления. Но я порвал с ней и уверяю тебя, что это больше никогда не повторится.

Это фото можно не ставить

 

Алевтина посмотрела не него так, будто увидела впервые в жизни. Потом повернулась и молча ушла на кухню. Больше в этот день она с ним не разговаривала, а вечером отселила на диван.

«Попробуй один день говорить всем правду, и уже к вечеру ты безработный, одинокий, проклятый и покинутый», – с горечью подумал Чернов, устраиваясь на узком диване.

На другой день Алевтина собралась одновременно с ним.

– Я на работу, а ты куда?

– С тобой. Зачем? Там узнаешь.

– Прошу тебя, не устраивай сцен.

– Не беспокойся. Пойдем.

Они прошли через проходную в заводоуправление.

– Где она сидит? Не волнуйся, ты только покажи, я ее не трону и даже не подойду к ней, чтобы выцарапать глаза. Хоть она того и заслуживает.

– Прошу тебя, Алевтина…

– Не спорь со мной.

Женщина может выделяться либо красотой, либо развязностью, думала Алевтина, считая, что она сама угадает соперницу. Он подвел ее к застекленному большому помещению, где располагались секретариат, менеджеры, юристы. За десятком столов, заставленных телефонами, ноутбуками и прочей оргтехникой сидели сотрудники, большинство женщины. Ближе всех сидела красивая брюнетка, строчившая на клавиатуре как трещотка.

– Это кто, она?

Он помялся, но она дернула его за рукав: она?

– Нет, это… подруга нашего замдиректора.

– А эта?

– Эта дама семейная, ее муж тоже работает у нас.

– А вон та?

– Это протеже главного инженера.

– А справа от нее, жутко намалеванная?

– Тише ты, услышат. Это – пассия нашего генерального.

– Ну и ну! Что вы тут развели. Прямо кордебалет. А где твоя?

– Прошу тебя, Алевтина, мы же договорились…

– Где она? – И она снова настойчиво дернула за рукав.

Он молча показал пальцем на сидевшую к ним спиной в углу молодую женщину с волосами цвета спелой пшеницы. Когда она повернулась к секретарше, Алевтина увидела ее лицо, и у нее вырвалось невольное не то «ах», не то «ох».

– Пойдем отсюда. Проводи меня через проходную.

Когда они вышли на улицу, он было начал опять уверять ее в том, что с прошлым покончено, но она остановила его жестом – мол, иди, работай.

Уходя, ткнула его пальцем в бок и почти с гордостью произнесла:

– А наша-то – лучше всех!

 

Джонни Уокер

«Простила», – с облегчением подумал Чернов. Но он ошибался.

Алевтину вероломство мужа шокировало, но не меньше возмутило то, что соперница оказалась много моложе и красивее. «У-у, змея, – со злостью думала она. – Все несчастья из-за баб, даже у женщин проблемы из-за баб. А этот тихоня, скромник, голубь сизый, – седина в бороду, бес в ребро! Смотри, какую завел! Что она в нем нашла! Очаровать женщину он, недотепа, не способен, это не он, а она его совратила. Не иначе, как с целью продвинуться по службе, все-таки какой ни какой, а начальник. Ну, смотри у меня, змея, я этого так не оставлю».

Она долго думала о том, что ей предпринять. Как вдруг ее осенило: «У него появилось колечко на левой руке! Не иначе от нее. Приворожила, змея! Так вот оно что. Ну, погоди, изменщик, бес в ребро, я у тебя это ребро выну». Она решила любой ценой восстановить мир в собственной семье, а для этого, как она считала, надо окончательно избавить мужа от наваждения. У нее созрел план, и она тут же решила привести его в исполнение.

Купила большую бутылку дорогого виски «Джонни Уокер Ред лейбл», которое он любил – эту его запрещенную в обычные дни слабость она и решила использовать. Вечером, под предлогом примирения, организовала столик с легким ужином, усадила мужа, поставила себе маленькую рюмку, а ему большую.

– Давай выпьем за твою кралю. Я ей добра желаю – чтобы она устроила свою личную жизнь. Не возражай, выпьем.

Они выпили. Она тут же налила ему вторую рюмку, себе же добавила воды.

– А теперь выпьем за то, что у тебя пробудилась совесть и ты вернулся в семью.

– Да я и не уходил, прошу тебя…

– Не спорь, выпьем.

Они выпили.

– Теперь за детей, которых ты совсем забросил. Сережка шестой класс с тройками закончил, а у Наташки в следующем году ЕГЭ, ее надо готовить к поступлению в институт.

Они выпили. После третьей рюмки у него наступил момент, когда неудержимо хочется еще, и он сам предложил:

– А теперь давай выпьем за тебя!

– За нас!

Последовало еще несколько тостов, вспомнили о прошлой счастливой жизни, полной любви. Он бил себя кулаком в грудь:

– Я всегда любил тебя, единственную и  неповторимую. Ты у меня свет в окошке. Я за тебя… И все алмазы в каменных пещерах… И жемчуг в море полудённом…

Язык у него заплелся, его неудержимо клонило ко сну. «Готов, – решила она. – Теперь займемся твоим ребром». Раздеться сам он уже не мог, она помогла ему и уложила спать, при этом без труда сняв кольцо с руки. Вышла в лоджию и, размахнувшись, зашвырнула его с восьмого этажа в темноту куда подальше. Легла рядом и с чувством исполненного долга уснула крепким сном.

 

На круги своя

На утро у него в голове был туман, который не сразу рассеялся, и возникло ощущение, что за последние дни он наломал дров и ему грозят большие неприятности, может быть даже увольнение.

Придя на работу, он первым делом позвонил представителю контрагента и сообщил, что сведения о бракованных приборах оказались преувеличенными, была забракована лишь пара изделий, по причине некачественных комплектующих, которые тут же были заменены. Он просил срочно прибыть за бухгалтерскими документами и произвести предоплату, так как эту партию продукции могут сбыть другому покупателю. Все это он сочинил на ходу, то есть попросту наврал. Контрагент, тоже обвиненный своим руководством в неисполнении, вздохнул с облегчением и вскоре прибыл, чтобы его не опередил кто-нибудь другой.

Попутно Чернов переговорил с главным бухгалтером, дезавуировал прежнее сообщение и доложил, что ожидаемая предоплата поступит сегодня-завтра, полученную сумму можно будет отразить в авансовых платежах в налоговую инспекцию.

Не откладывая нелегкого разговора с генеральным, кивнув секретарше, он решительно вошел в его кабинет.

– Позвольте, Михаил Петрович…

Директор подозрительно взглянул на него, но Чернов предупредил все вопросы:

– Михаил Петрович, дело улажено. Я вызвал представителя контрагента, объяснил ему, что продукция качественная, попугал, что если они не возьмут, продадим другой фирме. Платеж поступит вовремя, главбух тоже в курсе. Я готов работать и дальше.

– А вы будете честно работать? Что за кашу вы тут намедни заварили? Что за белиберду вы несли насчет обмана и честности?

– Михаил Петрович, хочется иногда пофилософствовать, – как бы извиняясь, улыбнулся Чернов.

– Ну, смотри у меня, – директор погрозил пальцем. – Я ведь либералов не люблю. В нашем деле иногда честнее обвести партнера вокруг пальца, чем обнажить перед ним свои грешки. Работать надо честно, без философии.

Таким образом, промашки Чернова остались без последствий, и производственные дела пошли своим чередом. Довольный этим, он чувствовал, что сделал еще не все. Оставался нехороший осадок от встреч с Лизой, от объяснения с которой он уже дважды трусливо уклонился. Но сегодня ему везло. Выйдя от директора, он снова столкнулся с нею, но не растерялся и загородил дорогу. Последовал диалог, похожий на разговор немого с глухим.

– Луи-и-иза…

– Позвольте мне пройти!

– Ну, Ли-иза…

– Дайте мне пройти!

– Ли-изонька… Лизо-очек…

– Пустите, противный!

– Ну, прости, меня, Лиза. Прости… те, Елизавета Константиновна.

– Как вы смеете! Что вы себе позволяете! Какая наглость, какое свинство с вашей стороны – не замечать меня, будто я пустое место!

Он схватил обе ее руки и прижал к губам.

– Так прощения не просят. Вы этим не отделаетесь. Искупите свою вину.

Он поцеловал ее руки и потянулся к щеке. Она отстранилась и промурлыкала:

– В следующий раз – пощады не будет.

 

Как можно догадаться, мир между ними был восстановлен. Магического колечка больше нет, оно забыто, и все вернулось на круги своя…

Все возвращается на круги своя. Весь мир, изменяясь и следуя по пути прогресса, что-то теряет и периодически возвращается на круги своя, и возникает ощущение, называемое модным словом дежавю – что это уже было. Ученые говорят, что развитие идет по спирали: идя вперед и возвращаясь, мы делаем новый виток и оказываемся не в исходном положении, а выше, на новом уровне. Но думается, что иногда приходим в ту же самую точку, и все повторяется заново. Объяснение тут одно – ведь соблазны во все времена остаются прежними, люди остаются самими собой, и ничто человеческое им не чуждо… Хорошо иметь чистую совесть, но она не оставляет выбора, вот в чем загвоздка. Человек идет на сделку с совестью и всегда находит оправдание…